23 мая 2019 года в 19:59
Завсегдатая Петровича знала вся больница. Несколько раз в год он ложился, по высшей милости главврача, отъесться больничными супами - кашами, отлежаться на простынях, но главное - выговориться.
"Да ты чЁ", - слышалось из палат, холла, столовой.
"Девки тогда были, да ты чЁ".
"А порции в столовой, да ты чЁ, за раз не выхлебать".
"Картошечка, картошечка родилась, да ты чЁ, шесть штук - ведро!"
Над картинами былого рая посмеивались, звали Петровича Датычё, но жалели, подкармливали домашними гостинцами, просили близких принести что-нибудь из одежды.
Датычё отрабатывал сытое проживание, дежурил вместе с санитарками, помогал на кухне, ухаживал за лежачими. Гостинцы, получаемые за мелкие услуги, раздавал одиноким больным.
О жизни Петровича знали мало, да он и не рассказывал. Поговаривали, что была у него когда-то семья: жена и сын. Но еще в эпоху "большой картошки" растворились, исчезли из его жизни. Лет пятнадцать назад сгорел дом, оставив старика на улице. Где он пропадал в перерывах между "больничными курортами", не знал никто. Впрочем, и не интересовались.